Опубликовано

1.3. Аспирантура ИТМ и ВТ АН СССР

Аспирантура  ИТМ и ВТ АН СССР

История моего поступления в этот славный институт была для меня нетривиальной и тесно связана с моей предыдущей работой в НИС ЛИАП под руководством Леонида Павловича Крайзмера (см. конец рубрики 1.2).

Подав документы в ИТМ и ВТ в июле 1963 года, я ожидал ответ не ранее сентября. Однако получил его дней через 10 от Вадима Валериановича Кобелёва . Он назначил день, место встречи и требуемые  документы. День я уже не помню, однако времени вполне хватало для приезда из Ленинграда в Москву.  Документы  — стандартные для поступления в аспирантуру плюс  призы (если есть награды за студенческие и научные работы или подтверждающие документы). А вот место встречи нестандартное — Александровский сад (расположение скамейки и приметы Кобелёва, например, его бородка и костюм). До сих пор (и с тех пор) никто и никогда не проходил собеседование для поступления в аспирантуру ИТМ и ВТ АН СССР прямо в Александровском саду.

В назначенное время я легко опознал Кобелёва и он начал смотреть мои документы и расспрашивать. Предупредил, что это всего — лишь собеседование. А экзамены будут более официальные и обязательно трём ведущим специалистам ИТМ и ВТ по соответствующим предметам. Мои ответы видимо его вполне удовлетворили. Расстались дружелюбно. Он сказал, что в начале сентября мне пришлют приглашение на экзамены.

Вскоре пришел вызов на экзамены и я сдал два экзамена — В. Бардижу — железо ВТ, Л. Королеву — программирование. Английский мне перезачли, так как я закончил курсы английского языка при Ленинградском доме ученых . Кроме того, я уже сдал английский язык еще в ЛИАП. В отделе аспирантуры сказали ждать вызова. Вызов пришёл в начале декабря и на 10 декабря.

10 декабря 1963 года я приехал в Москву для обучения в аспирантуре в ведущем Институте СССР в области вычислительной техники, о чем я мечтал последние несколько лет. В тот же день устроился в шикарную общагу АН СССР в двухместный номер.

И начались будни аспирантуры. И это было единственное время в моей жизни, когда я действительно занимался настоящей наукой. Фактическим научным руководителем был сам В.В. Кобелёв, но у него, несмотря на массу научных работ, всё ещё не было ученой степени, и он рассчитывал на докторскую диссертацию без защиты. Он в то время был единственным учёным в институте, который регулярно печатался в западных научных журналах.

Статья В.В. Кобелева с дарственной надписью

А «номинальным» руководителем у меня числился Е. Бережной (весьма посредственный учёный).

В. Кобелев в нижнем ряду с бородкой, я  — второй справа вверху. Снимок сделан в примерно январе-феврале  1964 года.

Двум аспирантам (мне и В Брябрину) выделили небольшую комнатку. У каждого аспиранта — свой техник. Мой техник — Виктор Тарабантов прямо подо мной в среднем ряду через одного человека (видна кисть руки на правом плече).

Тема определена — «Разработка и исследование запоминающих элементов на тонких ферромагнитных плёнках». В то время это была модная тема и в СССР и на западе и была масса публикаций в разных иностранных журналах, которые мне приходилось интенсивно читать. Кобелёв уделял мне массу своего времени и мне приходилось часто бывать с ним в Вычислительном Центре АН СССР и помогать ему с подготовкой и выполнением вычислений на ЭВМ БЭСМ4 (машина БЭСМ6 в то время ещё находилась с стадии  разработки изготовления).

Поработав около года в лаборатории 3 я понял, что с такой формулировкой темы диссертации я попал в «капкан времени»  и едва ли смогу закончить диссертацию в стандартные три года.

Разработка тонкопленочных запоминающих элементов (ТПЗЭ) вообще находилась не в моих руках. Их изготавливали в другом подразделении методами напыления на металлические или стеклянные подложки в специально изготовленных установках для напыления. Установка была в то время только одна, вторая установка находилась в перманентном состоянии изготовления и доработки. И всё это было не в моей компетенции.

Сам ТПЗЭ имел очень малый выходной сигнал (меньше 0.5 милливольта), вполне сравнимый с уровнями «белого шума» современных (для того времени) усилителей. А управлять такими элементами приходилось почти амперными токами с крутыми фронтами (порядка 20 — 30 наносекунд).

Всё это я видел своими глазами на экспериментальной установке, которую я соорудил из громоздких заводских генераторов импульсов и усилителей малых сигналов, а также осциллографов на своём рабочем месте с помощью техника Тарабантова.

Поэтому главной проблемой в этих условиях стала разработка именно методов контроля сигналов  быстродействующих ТПЗЭ и матриц ТПЗЭ с очень малым уровнем выходных сигналов. Особо отмечу, что никаких конкурирующих запоминающих элементов (типа полупроводниковых) в то время пока ещё не было изобретено. Они появились позже. А основная цель сохранялась, а именно, создание следующих поколений ОЗУ с рабочими циклами в диапазоне десятков (или хотя бы несколько сотен наносекунд). Поэтому и фирма IBM, фирмы Японии и мы продолжали работы с ТПЗЭ, в чем мы убедились, побывав на международной конференции в Праге в 1970 году, собравшей более 200 ученых из тридцати ведущих стран мира.

Конференция по магнитным элементам INTERMAG-70, Прага, 1970). Я — первый слева во втором ряду

Персональное приглашение на конференцию по магнитным элементам в Японию, 1972 год

Реализовать это (и еще несколько последовавших ежегодных приглашений на конференции INTERMAG) мне не удалось из-за потери интересов АН СССР к магнитным элементам памяти ЭВМ, а также трудностей валютного финансирования в те годы.

Через год аспирантуры мне пришлось изменить формулировку темы исследования.

Теперь она звучала так: «Разработка и исследование методов контроля быстродействующих запоминающих элементов и матриц ОЗУ с малым уровнем выходных сигналов».

Тема стала более реальной для исполнения, но все равно не могла быть реализована в три года. Поэтому приходилось подумать о переходе на постоянную работу в ИТМ и ВТ АН СССР после завершения аспирантуры. ИТМ и ВТ АН СССР был, похоже, не против.

Далее оставалось методично и последовательно решать поставленную задачу шаг за шагом и публиковать результаты. Это был тяжелый многолетний труд, но он дал мне бесценный опыт для более оперативного решения следующей задачи — «Внедрение первых в СССР серийных микропроцессоров в ЭВМ Эльбрус 1 и 2 (1980 — 85 г.г.)».

Диссертация была завершена и защищена  в конце 1974 года. В процессе её создания было опубликовано более 22 научных работ (в том числе и шесть книг, изготовленных в издательстве  АН СССР, причем две книги полностью персональные, две книги в соавторстве с моими сотрудниками, но по моим идеям, и две оставшиеся —  просто в соавторстве с работниками Лаборатории №3 ИТМ и ВТ АН СССР) и было разработано и получено пять Авторских свидетельства (патентов) СССР на изобретения №223857, №239386, №378963, №416758 и № 551799 (три персональные и два в соавторстве, но по моим идеям). Все идеи этих Авторских свидетельств были использованы в установке контроля МПЗЭ (УКМ), внедренной на заводе ЗЭМЗ с целью организации производства этого вида памяти ЭВМ (см. ниже).

Опубликовано

1.2. Работа и учеба стажером-исследователем в ЛИАП

Но главным преимуществом ЛИАП была возможность совмещать учебу с работой, как в МФТИ. Продолжая осваивать все новые и новые предметы в рамках общего курса вычислительной техники, я интенсивно работал в НИС Л.П. Крайзмера, который специализировался в области магнитных запоминающих элементов (ЗЭ). В частности, я был прикомандирован в НИИ, располагавшемся в так называемом «Большом доме» в конце Московского проспекта, где и познакомился с выдающимися специалистами по так называемым «кубам магнитной памяти» Р. Лашевским и Н. Тамарченко, чьи продукты работы до сих пор лежат где-то на поверхности Луны. Они же в конце учебы стали моими руководителями дипломной работы и предлагали мне остаться у них в аспирантуре. В этом же «Большом доме» (КБ 2 электронной техники) мне однажды повезло повидать вблизи (демонстрация измерительного стенда прямо в моей комнате) и самого Н.С. Хрущева, сопровождаемого двумя американскими специалистами — перебежчиками Старосом Ф.  и Бергом И., которые еще тогда в 1959 ÷ 60 г. г. дали Н.С. Хрущеву совет построить в Зеленограде свою «кремниевую долину», что и было впоследствии реализовано.

На четвёртом курсе (1961) я временно увлекся распознаванием акустических образов (звуков), провел ряд экспериментальных работ и написал доклад, за который получил первую премию в виде «Справочника радиоинженера» Р. Лэнди, Д. Дэвиса и А. Альбрехта из рук директора ЛИАП Капустина «За лучшую работу, доложенную на 14-ой научно — технической конференции Студенческого Научного Общества». К моему большому сожалению, это было лишь временное увлечение, о котором я сейчас иногда с грустью вспоминаю, пользуясь программой «Siri» в телефоне iPhone или «Алиса» в программе «Яндекс». Это была бы неплохая перспектива для дальнейшей работы. Но тогда этой темой (распознавание звуков) в СССР вообще никто не занимался.

Но до эры Интернета оставалось ещё десять (1971) лет, в Россию Интернет попал только через тридцать (1991) лет, а до практического использования распознавания акустических образов оставалось ещё почти сорок лет.

Опубликовано

1. Жизнь, образование и работа в СССР

Общеобразовательные школы:

Сентябрь — ноябрь 1946 года. Школа № 18 в Ташкенте. Перевод в Германию.

1946 — 1948 — советская школа № 1 в  городе  Магдебург в Германии. Результат значительно ниже среднего;

1948 — 1951 — школа № 108 в Ташкенте. Результат чуть выше среднего.

1951 — 1956 — школа № 88 в Ташкенте. Результат — серебряная медаль.

Вот такие аттестаты выдавались в 1956 году выпускникам. Слово КУМУШ в переводе с узбекского языка означает СЕРЕБРЯНЫЙ.

Всё остальное в следующих рубриках

Опубликовано

1.1. Два ленинградских ВУЗа — ЛКИ и ЛИАП

Ленинградский кораблестроительный  институт — ЛКИ. Прибытие в Ленинград после школьных экзаменов в Ташкенте

Сойдя с поезда на Московском вокзале  мы с моим одноклассником Борисом Белашом  (тоже медалистом) зашли в приемное отделения Высшего военно-морского училища, располагавшего в Адмиралтействе, и чуть было не сделали роковую ошибку, поступив в это училище. Спасла необходимость проходить обязательную медицинскую комиссию.

Потом поехали в Ленинградский Кораблестроительный Институт (ЛКИ) на Лоцманской улице дом 3, сдали документы для поступления в ВУЗ и получили направление в общежитие ЛКИ на улице Стачек дом 88. Во время вступительной беседы (а мы оба были медалисты и имели тогда определенные льготы) я очень просил принять меня либо в группу «Гидродинамики корабля», либо в группу «Прочность корабля» (на обеих специальностях был увеличенный курс высшей математики). Но я получил категорический отказ (а ведь в те времена с медалью я (возможно) мог бы поступить в МГУ на ВМК или астрономическое отделение физфака или в МФТИ).

Нас обоих зачислили на факультет «Технология кораблестроения». Борис не имел возражений. Будущее показало, что это было его истинным призванием. На закате своей жизни Борис Иванович Белаш стал Генеральным директором крупнейшего в России судостроительного завода в Комсомольске-на-Амуре и лауреатом Государственной премии, пройдя все этапы карьеры от помощника бригадира до директора завода. А я был тогда сильно расстроен и надеялся в будущем всё же как-то изменить ситуацию. И я делал это весьма настойчиво и неоднократно.

На берегу пустынных волн сидел он, дум великих полн!                                   Студент 1 курса ЛКИ Борис Белаш

В 1990 году Генеральный Директор НПО «Звезда» (4 крупных завода на Дальнем Востоке)

Так как собеседование мы прошли и были зачислены в ЛКИ, то оставшееся до учебы дни мы решили использовать для поездки в Винницу, где у Бориса были родственники. Там мы хорошо отдохнули и с 1 сентября 1956 года начали учебу в ЛКИ, хотя и в разных группах. Моя группа была интернациональная. В ней было два немца, кореец из КНДР, китаец и венгр.

Я немедленно записался в спортивную группу гимнастов. Стипендия была небольшая и у всех одинаковая — 290 рублей (за школьные медали повышенные стипендии не положены). Половина стипендии уходила на оплату столовой.

В студенческой столовой ЛКИ на меня сразу пытался «наехать» настоящий гомосексуалист. Это был взрослый дядька, одетый как шофер или грузчик. Он подсаживался к моему столу и пытался делать «гнусные» предложения, видимо считая, что бедные студенты-первокурсники голодают и их надо подкормить. Но служащая столовой мне быстро растолковала, что к чему. Поэтому, когда он подсел к моему столику в следующий раз (а я, как нормальный гимнаст, выглядел очень внушительно со своими бугристыми мышцами), то я объяснил ему, что если он быстро не унесет отсюда свои ноги, то рискует остаться без них, а возможно и без рук. Он понял меня вполне определенно и больше ко мне никогда не подходил, хотя и не ушел из столовой (видимо он уже давно там «промышлял» и, может быть, даже находил более сговорчивых клиентов).

Первый семестр прошел быстро, и наступила пора зачетов и экзаменов. Первым экзаменом была математика, и принимал его очень хороший преподаватель по фамилии Кулонен. Первой моей отметкой по этому предмету (кстати, моему любимому) был двойка. Видимо, сама обстановка ввела меня в сильный стресс. Остальные предметы я сдал на «пять». После этого я все две недели каникул просидел в библиотеке общежития (вместо законного отдыха) и учил математику. Пересдача экзамена прошла на «пять». В результате я получил свою первую повышенную стипендию (кажется, 450 рублей). И больше я ни разу этой повышенной стипендии не лишался.

Практику между первым и вторым курсами я проходил в качестве чернорабочего на строящемся в то время на Адмиралтейском заводе атомном ледоколе «Ленин». Согласно заданию я должен был начисто снять всю ржавчину внутри одного цепного ящика (для якорной цепи). Мне дали «намордник» с воздушным фильтром и встроенными очками и специальный быстро вращающийся «ёрш» с электроприводом (из стальной довольно толстой проволоки) и засовывали каждый день в этот цепной ящик. Я его, наконец, вычистил, но именно тогда окончательно понял, что «Технология кораблестроения» — это не моя специальность.

Практику между вторым и третьим курсами нам зачем заменили на мелиоративные работы по комсомольской путёвке в лесах Карело-финского полуострова (вырубка и очистка леса). Остатки каникул (примерно месяц) обычно проводил дома. в Ташкенте.

А на втором курсе на занятиях по «Теории корабля» я вообще был «выгнан» с занятий. Дело в том, что я нашел в довольно старом учебнике преподавателя, который читал этот курс «Теория корабля»  уже лет двадцать — тридцать, ошибку в довольно замысловатом интегральном уравнении. На занятии я встал и рассказал об этом. После этого преподаватель (по фамилии, кажется, Благовещенский) внимательно все проверил и публично объявил мне, что я могу вообще не ходить на все его оставшиеся до конца семестра лекции. А это был его последний семестр для моей группы. Поэтому я должен прийти только на заключительный экзамен, на котором он поставит мне «отлично», и более мы с ним никогда встречаться не будем.

На третьем курсе нам начали читать курс «Прочность корабля». Читал его доцент Постнов (куратор моей группы). Мне этот курс понравился, и я снова и снова ставил вопрос о переводе меня в так называемые специальные группы (либо «Прочность», либо «Гидродинамика»). Кто-то из преподавателей, наконец, разъяснил мне, что дело не в «ЧСВН» (как я всё время думал), а в ленинградской прописке. Дело в том, что все предприятия этих профилей располагаются только в Ленинграде. Поэтому, получай прописку и переходи на любимые специальности. Я заметил, что некоторые иногородние студенты уже на втором — третьем курсе быстренько женятся, получают прописку и свободно переходят на эти специальности. Есть такие личности и среди моих друзей.

Но это не мой путь. А я-то думал, что отличная учеба и есть гарант свободного выбора профессии.

Тогда я решил уходить из ЛКИ. В это время начали запускать спутники и космические корабли. Н.С. Хрущев издал общесоюзный Указ о свободном переходе студентов со своих менее дефицитных специальностей на дефицитные «космические» и «вычислительные» специальности. И я отдал свою зачетную книжку в ЛИАП на специальность «Системы управления беспилотными летательными аппаратами». Меня, как круглого отличника ЛКИ, немедленно зачислили на четвертый курс с повышенной стипендией, несмотря на категорический отказ руководителей ЛКИ. Ко мне приходил тогда доцент Постнов и сообщил мне, что рекомендует мне остаться в ЛКИ, так как меня «номинировали» после третьего курса на стипендию имени математика и кораблестроителя А.Н. Крылова. Но я твердо решил перейти в ЛИАП.

На мою жалобу в ЛИАП по поводу отказа выдачи моих документов в ЛКИ в дирекции ЛИАП мне сказали: «Спокойно ходите на лекции, а все ваши документы мы сами заберём из ЛКИ». Так и получилось.

Ленинградский институт авиационного приборостроения — ЛИАП

Весь первый год (1958 -1959) ушел на освоение пропущенного за три года в ЛИАП материала (электротехника, радиотехника, теория распространения радиоволн, теория антенн и т.д.). В ЛКИ всего этого естественно не читали. Одновременно я поступил на работу в качестве младшего техника (44 рубля) в научно -исследовательский сектор (НИС) при кафедре вычислительной техники (ВТ), которой руководил в то время к.т.н. доцент Леонид Павлович Крайзмер. Так как за мной сохранили повышенную стипендию ЛКИ, то моё финансовое положение существенно улучшилось (тем более, что повышенная стипендия в ЛИАП была несколько выше — 60 рублей). Правда и общая длительность обучения в ВУЗе увеличилась до шести лет вместо пяти (как в ЛКИ). 

Когда я поступал в ЛИАП, этот ВУЗ находился в конце Московского проспекта. Однако в связи с существенным увеличением количества студентов благодаря «хрущевскому набору» очень скоро в центре Ленинграда освободили огромное здание (перевели куда-то Военно-морское училище подводного плавания, оставив при этом два огромных бассейна — глубоководный и обычный). Это позволило мне поступить в секцию подводного плавания. Этот вид спорта только начинал развиваться в СССР благодаря фильмам Кусто. Я получил возможность освоить ещё одну спортивную специальность — пловца-аквалангиста, что потом мне пригодилось после переезда в Москву.

Опубликовано

0. От предков к потомкам. Предисловие

Основная цель этого в основном мемуарного сайта — сохранить наиболее важные результаты жизни и работы предков в памяти потомков.

Рубрики 1, 2 и  4 предназначены для любых желающих. В этих рубриках нет абсолютно никаких секретов и они никому не навязываются. Желающие познакомиться с результатами и опытом работы предков могут свободно это сделать. А могут и не знакомиться!

Материалы сайта никому не навязываются и адрес сайта никому, кроме родственников и потомков, не рассылается. И потому никакие претензии на содержимое сайта не принимаются. Гарантией  корректности материалов сайта является только наличие в архивах автора сайта датированных файлов по каждым описанным на сайте событиям и фактам (файлы фотографий, писем, протоколов испытаний, решений Государственных комиссий и т.д. и т.п.). Все претензии можно обращать непосредственно к судам (в том числе и, если захочется, к Высшему суду).

Рубрика 3 предназначена в основном потомкам автора (сыновьям, детям, внукам, правнукам и т.д.). Автору удалось проследить своих предков по его собственной линии приблизительно от конца 18 ÷ начала 19 веков вплоть до настоящего времени. При этом автором были широко использованы результаты  и сведения сайта MyHeritage.com  и даже были внесены на этот сайт результаты собственных исследований.

У автора есть внук в Латвии и внучка в Канаде. Они пока ещё слишком молоды, чтобы интересоваться предками. Но когда-нибудь и у них будут свои потомки. И когда-нибудь им, может быть, захочется узнать хот что-нибудь о своих предках.  И тогда, пожалуйста, вперёд на этот сайт и на сайт MyHeritage.com.

Опубликовано

61. Почему выбор пал именно на систему команд PDP-10

  1. Начало этой работы — 1974-1975 годы.  Окончание пришлось на  декабрь 1984 года. Выбирать можно только из того, что было уже в серийном производстве СССР. А это были микроЭВМ разработки Института ИНЭУМ. В 1974 году была заказана и в 1976 году получена миниЭВМ М-6000 с системой команд и операционной системой  типа PDP-10(11);
  2.  Никакого легального математического обеспечения для проектирования микропроцессоров в СССР в 1974 году просто не было;
  3. На всех предприятиях полупроводникового производства СССР («Микрон» и «Ангстрем» в Зеленограде и «Электроника» в Воронеже) было множество  разного технологического оборудования, работавшего под управлением импортных миниЭВМ PDP-10 и PDP-11. И на этом оборудовании работали операционные системы фирмы Digital Equipnent Corporation (DEC);
  4. В 1969-1970 году операционная система машин PDP была взломана молодым школьником Биллом Гейтсом, за что он и был наказан (биография в Википедии);                                                                                                                                                                  «Гейтс учился в самой привилегированной школе Сиэтла «Лейксайд», где он смог развить свои навыки программирования на школьном мини-компьютере. В тринадцать лет Билл написал свою первую программу — игру «Крестики-нолики» на языке программирования BASIC. В восьмом классе на занятиях по программированию, он познакомился с десятиклассником Полом Алленом. Со своими друзьями Гейтс тестировал компьютер PDP-10 корпорации Digital Equipment, принадлежащей Computer Center Corporation (ССС). Когда время, отведённое Биллу и его другу Полу для работы в ССС, истекло, они взломали программу. За взлом компьютеров четырём студентам школы — Рику Вэйленду, Кенту Эвансу, Полу Аллену и Биллу Гейтсу — запретили работать на компьютерах в течение всего лета. Инициатором наказания стала компания Computer Center Corporation, чей компьютер школьники взломали.» 
  5. А так как система команд и операционная система PDP были уже взломаны и стали открытыми, причем широко распространялись вместе с множеством технологического оборудования (в том числе и в СССР), то использование их в любом микропроцессорном устройстве уже не являлось серьезным нарушением.
  6. Что и было реализовано в устройстве УВП с применением таких компонент, как программируемые логические матрицы ПЛМ и постоянные запоминающие устройства ПЗУ, входящие в состав устройства УВП.
  7. Благодаря выбранной стратегии разработка Устройства Управления Внешней памяти УВП  была выполнена всего за три года (Техническое Задание подписано Главным Конструктором МВК Эльбрус 25.10.1981, а итоги Государственных Испытаний МВК Эльбрус 2 с устройством УВП подписаны Государственной комиссией СССР 31.12.1984 года). Все остальные устройства МВК Эльбрус разрабатывались 7-10 лет.

С начала 1985 года устройство УВП с магнитными дисками емкостью 100, 200 и 317 Мб было официально введено в состав всех МВК Эльбрус 1, Эльбрус 2 и  Эльбрус-1К2 (КБ).

Общее количество НЖМД в каждом МВК Эльбрус было не менее 4, а максимальное количество НЖМД (на одном УВП) могло достигать 64. Это обеспечивало максимальную ёмкость на выходе всего одного УВП (64х317) 20.288 Гб. то-есть вполне достойную ёмкость внешней памяти для суперЭВМ с производительностью 125 млн операций в секунду.

В настоящее время в Википедии предельная емкость внешней памяти МВК Эльбрус 1 и 2 почему то определены размером всего 800 Мб сменных дисков (весьма жалкая емкость вообще для какой либо суперЭВМ).

Всего таких устройств УВП в одном МВК Эльбрус любой модификации могло быть 2-4 (с соответствующим увеличением максимальной ёмкости внешней памяти).

Опубликовано

54. Итоги и резюме

А. Последовательный статистический анализ А. Вальда использовался в обсерваториях при выполнении астрономических наблюдения. Обычно эти обсерватории широко применяли ЭВМ стационарного типа. И это было вполне оправдано. Телескопы стоят много миллионов долларов и не очень жалко потратить еще несколько миллионов на приличную ЭВМ и её программное обеспечение.

Б. Аппаратная реализация метода А. Вальда впервые была использована Аланом Тьюрингом в 1939-1941 гг.  в проекте Bombe для ускорения работ по дешифрации кодов немецкой машины Энигма.

Фрагмент биографии Алана Тьюринга в Википедии

Коттедж № 8 и Энигма ВМФ

Тьюринг решил заняться особенно сложной задачей анализа Энигмы ВМФ, потому что, по его словам, «никто этим не занимался» и он «мог оставить эту проблему себе». В декабре 1939 года Тьюринг разобрался с основной частью индикаторной системы Энигмы ВМФ, которая была сложнее, чем использовавшаяся другими родами войск].

“…я не был уверен, что это сработает на практике, пока не прошло несколько дней ”— Алан Тьюринг о Banburismus

Той же ночью Тьюрингу пришла идея Banburismus, последовательной статистической техники (которую Абрахам Вальд позднее назвал статистическим последовательным анализом), призванной помочь в расшифровке сообщений Энигмы ВМФ. Для этого он ввёл новую логарифмическую (с основанием 10) единицу измерения информации (энтропии) — ban. Banburismus мог исключать определённые последовательности роторов Энигмы, значительно уменьшая количество времени, необходимое для проверки настроек на Бомбе.

Но работы А. Тьюринга была засекречены правительством Великобритании на пятьдесят лет после  окончания Второй мировой войны, то есть до 1995 года . К тому же узнать об этой работе А. Тьюринга стало возможным только после публикации  статей о Тьюринге  в Википедии . А это произошло только в начале третьего тысячелетия.

В. Последовательный анализ в установке УКМ был реализован в 1968 году на простейших логических элементах. При границах дискриминации с доверительной вероятностью 0.999 зона «белого» шума в установке УКМ была уменьшена более чем на порядок ( +/- 2 мкв вместо +/- 30 мкв). Причем замедление работы происходила только на тех ЗЭ магнитопленочных матриц, амплитуда сигналов  которых была равна порогу дискриминации

Г. В узле вероятностного анализа (ВЕРАН) количество простейших логических элементов не превышает 10000. Поэтому ВЕРАН легко разместить в большой современной интегральной схеме и размножить его там в необходимом количестве.

µММЕ(ru), µмме , µ(ru), MME(en) и  µmme (en)

Опубликовано

52. Первоисточники, базовые (основные) патент СССР и публикация ИТМ и ВТ АН СССР

Первоисточники 

1. Вальд А., Последовательный анализ, «Физматгиз»,  1961

2. Хальд А., Математическая статистика с техническими приложениями, ИЛ, М. 1956, с. 636 — 642

3. Вентцель Е.С., Теория вероятностей, «Наука», 1969, с. 321 — 336

4. Научно-популярная литература по астрономии, 1950-1956 годы.

Патент (Авторское свидетельство) СССР

Фрагмент описания изобретения (выше)

В математической статистике известны две основные методики проверки статистических гипотез. При использовании общей или классической методики проверки статистических гипотез объем выборки (число испытаний каждого ЗЭ) принимается постоянным. Контролируя частоту срабатывания дискриминатора при заданном пороге дискриминации, в принципе можно надежно разделить сигналы, амплитуда которых на сколь угодно малую величину отличается от пороговой амплитуды. Для этого необходимо использовать большие объемы выборки. Такая методика проверки и разбраковки принята в отечественных автоматах типа У-707 для контроля ферритовых сердечников.

Последовательный анализ позволяет существенно уменьшить время обработки случайной величины, однако аппаратурная реализация его представляет собой достаточно сложную задачу. Будучи разработан как раздел математической статистики, последовательный анализ может быть реализован с использованием ЦВМ (например, в астрономии). Применение ЦВМ для анализа сигналов в стендовой аппаратуре контроля импульсных параметров ЗЭ нецелесообразно, так как значительно удорожает и усложняет импульсный контроль. Устройство статистической обработ­ки сигналов в такой системе может во мно­го раз превышать по объему и стоимости собственно аппаратуру для испытания ЗЭ.

Цель изобретения — увеличение точнос­ти измерения амплитуд импульсных сигна­лов при одновременном уменьшении среднего числа испытаний на измерение и производительности массового контроля матриц ЗЭ.

Книга издательства ИТМ и ВТ АН СССР

 

 

Опубликовано

51. Расширение диапазона импульсных измерений в область «белого» шума методом А. Вальда

 «Белый» шум при контроле магнитопленочных запоминающих элементов (ЗЭ)

Масштабы — по горизонтали 50 нс/дел., по вертикали — 0.2 в/дел  (на экране осциллографа)

Первый импульс — сигналы «1» и «0» ЗЭ, далее — помехи импульсов записи  Амплитуды сигналов запоминающего элемента 500 мкв  (приблизительно). «Белый» шум хорошо виден до и после сигналов ЗЭ и составляет 60 мкв. Сигналы сняты в собранной магнитопленочной  кассете с полным охватом матрицы ЗЭ. В измерительной кассете с неполным охватом ЗЭ сигналы уменьшаются на 60% и составляют не более 200 мкв (цена за автоматизацию подачи кассеты к измерительной головке при массовом производстве матриц ЗЭ). Длительность сигналов «1» и «0» приблизительно равна длительности переднего фронта адресного сигнала (50 нс).

В процессе отладки технологии производства матриц  магнитопленочных ЗЭ «белый» шум сильно влияет на результаты измерений  (соответственно «белый» шум 60 мкв, сигнал 200 мкв) и потому требует разработки новых методов измерений. Что и было успешно выполнено в данной диссертационной работе с использованием последовательного статистического анализа А. Вальда.